Следствие вели… ученики

Ученикам Полоцкой школы часто везло на хороших педагогов, влюблённых в свою профессию.

— Это был 1957 год, — вспоминает Мария Васильевна. — Незадолго до меня в школу приезжала ещё одна учительница, желающая работать. Мне сказали, что останется тот, кто приедет раньше. И я приехала быстрее!
Школа стояла на другом берегу реки. Через речку был переброшен бревенчатый мост. Одноэтажная, с круглыми печками-голландками, топившимися холодными зимами круглый день. Классов как таковых не было: большое помещение перегораживалось высокими ширмами, которые для проведения общешкольных мероприятий убирались, создавая большой зал-рекреацию.
Директором школы был Валентин Иванович Климов. Очень строгий! Завучем – Татьяна Макарова Шунина. Позже они уехали из Полоцка в Магнитогорск. Вслед за ними руководителем назначили Ивана Ермолаевича Павлова, приехавшего из Кизила. Замечательный педагог, чудесный человек… Они с женой жили прямо при школе. У него было две дочери – Светлана и Эмилия (известный учитель, Эмилия Ивановна, всю жизнь проработала в Кизильской школе). Потом Ивана Ермолаевича вернули в райцентр, а к нам прислали Г.А. Орлова. Мы к тому времени уже перешли в новую светлую трёхэтажную школу. Но и та, старая, была замечательной – уютной, с запахом горящих в печках дров…
Второй обуви у детей не было – там и первая за счастье! Но школа блестела чистотой. На каждую четверть бесплатно давали по одной тетрадке, учебники тоже были бесплатными. Когда началась война, писали на старых списанных учебниках, прямо по напечатанному тексту. Во время войны детишек в школе кормили. Праздники, мероприятия – всё проходило очень шумно, весело.
— А какая у вас тогда была зарплата? — осторожно любопытствуем мы. Ведь если человек делает карьеру, то это (не всегда, но всё же) делается и из меркантильных соображений тоже. Но Мария Васильевна «разочаровывает» нас, разбивая современное представление о жизни.
— Зарплата меня не волновала вообще. Просто я очень хотела работать!
Наша сегодняшняя действительность никак не накладывалась на эти слова. Неужели учитель – это действительно не совсем профессия, если за неё не ждут больших денег? Но даже если и ждут, во главу угла не ставят. И почему тогда не уходят с этой работы, получая мизерную зарплату? Что их держит? Чем так цепляет эта профессия? Вопросы, вопросы, вопросы… Что ж, будем «копать» дальше!
— На верность профессии человека проверяют сильными эмоциями, — решаюсь я на провокацию.
— Какими именно? — ехидничает Антон.
— Ну, например, любовью! — не моргнув глазом, отвечаю я. — Когда человек влюблён, он забывает обо всём на свете. И работа смещается на второе место.
— Ой, не могу – любовь! — откровенно потешается над моим планом одноклассник.
Мысленно успокаиваю себя знанием психологии в рамках школьной программы: мальчики отстают от девочек в эмоциональном развитии примерно на два года. Следовательно, Антон ещё не созрел, а потому и обижаться на него не стоит.
— Хватит! Готовь вопросы к завтрашней беседе, — оборвала я, и на этом мы расстались.
Следующего вечера ждали с нетерпением: хотелось проверить наши предположения и найти доказательства теории о том, что учитель в иные моменты прекращает им быть, снимает, как Царевна-лягушка, свою «шкурку» и становится обычным человеком.

Мария Васильевна, как мы помним, приехала в Полоцк из Магнитогорска. «Городская штучка», естественно, вызывала любопытство и интерес местных парней. Молодость и весна сделали своё дело – свели вместе вчера ещё незнакомых людей и закрутили их в вихре любви.

— Я жила на квартире в домике на берегу реки, — рассказывает Мария Васильевна. — Мы с другой учительницей снимали угол. Хозяйка очень любила, когда наступал вечер – мы читали ей вслух «Графа Монте-Кристо».
В 1956 году, в весенний паводок, собралась на берегу реки вся деревня и смотрела на буйство стихии. Там, среди толпы молодых парней и девчат, я впервые увидела своего будущего мужа – Володю Чумакова. Он выделялся из общей толпы: был одет в костюм, галстук, а ещё, в отличие от других деревенских парней, носил не фуражку, а шляпу. Хозяйка тогда сказала про него: «Это самый завидный жених у нас в деревне!».
Как узнала потом, он был из работящей семьи, отец его работал в кузнице. Сам Володя трудился на двух комбайнах (сумейте так!). Общительный, всегда в окружении людей. Играл на балалайке и гитаре, пел…
Как-то Володя узнал, что у нас в доме сломался патефон, и пришёл его чинить. Тогда-то мы и познакомились. Потом он стал заходить чаще, а однажды всю ночь напролёт пел нам песни под гитару. Так мы и подружились, и начали встречаться.
— 1 мая у Володи день рождения, — с хитринкой в голосе интригует нас своим рассказом Мария Васильевна, — и он пригласил меня к себе домой. Я отплясывала так, что провалился пол, и я… улетела в подпол! Родители, когда вернулись домой, сказали, что, по примете, быть мне их невесткой. Так и произошло.
Володя поехал в Магнитогорск просить моей руки. Мама дала согласие на брак, и в 1957 году мы поженились. Вначале Володя привёл меня в родительский дом, где мы и сыграли свадьбу. А семья у них была большой – его родители, два брата, сестра. И все хорошо меня встретили.
— Ну, это-то понятно, — переглядываемся мы с Антоном. — Это же не местная колхозница, а городская, образованная, красавица и модница!.. Ни у кого такой дивчины в деревне нет. Чего б такую не встретить хорошо?
— В 1960 году мы поселились в двухэтажном доме, — не слыша нашего немого диалога, продолжает за жену рассказ Владимир Алексеевич. — Свободных квартир тогда было много – только выбирай! Полоцк строился, и молодые специалисты съезжались отовсюду. У нас к тому времени родилась первая дочь – Таня. А в шестьдесят втором мы получили новый дом, и здесь уже родилась Оля.
— Я и в декретном отпуске ни разу не была! Танюшку родила накануне выпускного экзамена, 7 июня, а 1 Сентября уже вышла на работу! — смеётся Мария Васильевна. — Оленька родилась 25 августа, и угадайте, где я была 1 Сентября?
Мы недоумевающе переглядываемся с Антоном: если сразу можно выходить на работу, почему сейчас молодые мамы сидят дома? И с кем тогда оставались дети?
Мария Васильевна ответила на незаданный вопрос:
— В 1960 году я привезла в Полоцк маму, и с той поры она всегда была со мной. Я никогда не знала забот, которыми были загружены другие учителя. Дома всегда был готовый обед, и девочек всегда встречала бабушка. Я спокойно могла задерживаться в школе, что, в общем-то, случалось почти ежедневно.
— А муж? Неужели из-за этого не ссорились?
— Он поначалу роптал из-за режима, но в конце концов, понял, что изменить его не в силах, и смирился. Ведь школа забирает львиную долю не только времени, но и мыслей. Пришлось ему выбирать: быть мне рядом, но думать о работе или, задержавшись, прийти домой и полностью принадлежать семье. Он выбрал второе. И не ошибся.
Воспоминания о любимых девочках были особенно тёплыми. Мария Васильевна и Владимир Алексеевич наперебой вспоминали, какими они были разными.
— Как и все дети, девочки ходили в садик. А вечера были в нашем распоряжении, — начинает рассказ Мария Васильевна.
Тут воспоминания нарушил бой старых настенных часов. Казалось, что они вставили в повествование и свои воспоминания тоже.
— Дочки показывали нам концерты: выпускали афиши, продавали билеты, усаживали нас и показывали свои номера, — подхватывает Владимир Алексеевич. — Мы никогда не отмахивались – «некогда». Покупали «билеты», усаживались и смотрели. Стихи, песни, танцы, спектакли… Летом семьёй мы всегда ездили отдыхать. Были и в Ленинграде, и в Москве, и в Ташкенте, посетили многие замечательные места нашей страны. Все музеи, Третьяковку, Эрмитаж – всё это детям показали. И всегда были вместе – мы и наши дочки.
— А вы их когда-нибудь наказывали? — хитро прищурившись, спрашивает Антон. — Говорят, что учителя только в школе педагоги, а дома, со своими детьми, обычные родители, которые могут и накричать, и шлёпнуть.
— Нет, — не раздумывая, отвечает Мария Васильевна, и эта быстрота убеждает нас лучше слов. — Нет! Ни-ког-да! Володя так даже голоса не повышал. Любил своих девочек безумно! Я могла иной раз сорваться, но потом становилось неловко перед дочками. Да и наказывать их было не за что. Учились хорошо, хлопот не доставляли. Болели вот только, но за это же не наказывают!
Идём с Антоном домой, обсуждаем услышанное. Что же это получается? Даже дома, в семье, учитель продолжает своё дело: воспитывает, учит, корректирует поступки (чужие, но в первую очередь свои). Мы надеялись поймать момент, когда учитель «отдыхает» от своей профессии. Но нет, и дома этого не случается. Что ж, будем искать ещё!

Через 5 лет работы Марию Васильевну как одного из лучших педагогов, профессионала в своём деле выбрали завучем, и следующие десять лет она была бессменным заместителем директора по учебной работе.
— Школа к тому времени стала 8-летней, затем 10-летней. Классов было много – пятый «а», «б», «в», «г»… Да и наполняемость классов была по 30-40 человек!
Можно догадаться, что у учителя-русоведа, а заодно и завуча, нагрузка тоже была немалой.
— Очень много часов я не брала, — продолжает Мария Васильевна. — Лишь однажды, помню, было 22 часа в неделю, а так всегда по 18. Вела уроки в основном у младших классов, у старших редко.
— А раньше тоже было несколько учителей-русоведов? — интересуемся мы.
— Да, — начинает вспоминать своих коллег Мария Васильевна. — Со мной тогда литераторами работали Раиса Павловна Васелькова, Галина Максимовна Еринова, Тамара Степановна Мичкина.
— А кто был лучшим? — ищем мы чей-нибудь «прокол» в профессиональной деятельности.
— Да вы что! — негодует Мария Васильевна. — Все были лучшими! Каждый!
— А «двоечников» было много? — не унимаемся мы. Ведь если работали, как говорится, спустя рукава, то какая же это миссия?
— Ну конечно, были слабые ученики, как и в любое время. Но и какие сильные были! Наши дети ездили в Артек», «Орлёнок», а ведь это лучшие детские лагеря Советского Союза! И дети были самыми достойными: их выбирали изо всех учеников района, а нашли в нашей школе! Лёша Римша, однофамилицы Лены Сошниковы, — вспоминает имена своих учеников Мария Васильевна. Это действительно «её» дети, потому как именно она тогда была их мамой – завучем, которая отвечала за знания учеников.

Юлия ЩЕРБАКОВА,
Наталья РЫЧКОВА,
выпускницы Полоцкой школы.